Побег из «Школы искусств» - Страница 28

– Завтра, – прошептала она. – Завтра будешь думать об этом. Хорошо? Завтра.

19

Виктора разбудил телефонный звонок. Прежде, чем подойти к аппарату, он посмотрел на часы. Десять часов. Он осторожно, чтобы не разбудить Наташу, поднялся. Но телефон больше не подавал признаков жизни. Можно было лишь поворчать на того, кто не дал отоспаться усталому отпускнику.

Черноусов прошел в кухню и принялся готовить завтрак. Телефон прихватил с собой, чтобы не мешать Наталье. Почему-то он был уверен, что звонили ему, а не ей. Несмотря на то, что он никому не говорил, где собирался провести минувшую ночь.

Закипел чайник. Черноусов разыскал кофе, достал из холодильника сыр и масло.

Выглянула Наталья.

– Ты что так рано поднялся? – спросила она заспанным голосом. – Куда-нибудь собираешься?

«Зря все-таки Синицын отмахивался от некоторых моих замечаний, – подумал Черноусов, улыбаясь Наташе одними губами. – Какой-то иностранный акцент в этом деле есть. Убитый выпускник МГИМО, молодой дипломат. От несчастного случая погибает будущий эмигрант… Черта с два несчастный случай! Светлана, между прочим, не просто скучающая московская девица, а дочь работника ЦК. Загадочный „шулер“ Леня… Убийцы и похитители, непохожие на простых уголовников…»

Наталья пожала плечами, зевнула. Вернулась в спальню. Он словно и не заметил.

В его рассуждения не вписывалась смерть старого художника. Ну, это как раз возможное случайное совпадение.

Он допил кофе и поплелся в ванную. Наталья снова прошла в кухню, захлопала дверцами шкафчиков, загремела посудой.

Ему вовсе не хотелось есть, звуки кухонной симфонии действовали на нервы.

Душ немного взбодрил, но одновременно начали болеть ребра и левая нога. Видимо, от последствий вчерашнего падения. После душа Черноусов позвонил Синицыну – естественно, на службу.

– Капитан Синицын слушает, – голос был сух и официален.

– Это я, – сказал Черноусов. – Виктор. Ну что? Как там дела?

– А что это ты звонишь в такую рань? – подозрительно осведомился Синицын. – Что-нибудь новенькое?

– Просто узнать хотел. У меня, слава Богу, новостей нет, – «И надеюсь, не будет», – добавил он про себя. Вслух спросил: – Я тебе могу понадобиться сегодня?

– Может быть, может быть… – чувствовалось, что Синицын занят. – А ты можешь прийти?

– Когда?

– Скажем, через часик.

– Могу, если надо, – ответил Черноусов.

– Думаю, что надо. Хочу задать тебе пару вопросов. Кое-что надо уточнить, – Синицын подумал немного. – Значит, так. Сейчас у нас восемь-пятнадцать… (Черноусов тоже поглядел на часы, они показывали половину одиннадцатого – похоже, остановились еще вчера. Он расстегнул ремешок, положил часы на стол.)

– В девять-тридцать, – сказал Володя. – Договорились? На проходной будет для тебя пропуск, – от положил трубку не дожидаясь ответа.

– Ладно, договорились, – ответил Черноусов неизвестно, кому. Он подумал, что зря поторопился, что Синицын ему вряд ли поможет. После его сумасшедшей догадки насчет содержащихся в письме искусствоведа сведений, следовало торопиться. Нужно было проверить. И как можно скорее.

Черноусов быстро оделся.

– Ты куда? – удивленно спросила Наталья, выходя из кухни. – А как же завтрак? Все на столе.

– Спасибо, солнышко, – ласково сказал он. – Мне нужно срочно сбегать по одному делу. Кофе я уже пил, но по дороге выпью еще. В стекляшке.

Она молчала. Виктор сунул в карман злополучное письмо. Похоже было, что Наталья кое-что поняла.

– И запомни вот что, – сказал он с максимальной серьезностью. – Мы с тобой поссорились. Позавчера. Я уехал в Лазурное с какой-то девицей. Больше ты ничего не знаешь, меня не видела и не слышала.

Ему нужно было поторапливаться: в скором времени они должны были, наконец, понять – письмо покойного содержало какую-то информацию. Могло содержать, во всяком случае. А это, в свою очередь, должно было подвигнуть их на розыски некоего Виктора Черноусова, корреспондента молодежной газеты.

Короче говоря, как ни страшно было Виктору (а ему было страшно и очень), он должен отправляться на вокзал. Единственным шансом выпутаться из истории, в которую он попал не по своей воле, было первым обнаружить то, что они ищут.

Но теперь прибавилась необходимость посетить милицию. По причине никому не нужного утреннего звонка Синицыну. Выйдя на улицу, Черноусов тяжело вздохнул. Солнце уже взошло, по вокзальной площади сновали такси, через неравные промежутки времени громкоговоритель объявлял что-то невнятное. Он бросил взгляд на серое здание с колоннами, украшенное плакатом, сообщающим о том, что здоровье каждого – богатство всех. Где-то в глубине этого здания, в отделении автоматических камер хранения находилось нечто, уже убившее несколько человек. И по правде говоря, Черноусову не очень хотелось идти сейчас туда.

Охотники уже могли догадаться. И в этом случае, его уже ждут.

«Ерунда, – подумал он. – Как они могут догадаться? Я бы и сам ни за что не догадался». И потом – Виктор вовсе не был уверен в истинности догадки.

«К черту, – решил он. – А если бы я вообще не заглянул в письмо? И бояться особенно нечего – слава Богу, уголовный розыск ведет расследование. Значит, государство, в лице капитана Синицына, меня сейчас защищает и оберегает. А из этого следует… – он задрал голову, посмотрел на окна Натальиной квартиры. – А из этого следует, что я должен отправляться к Володе и рассказать ему о своей догадке. Скорее всего, он меня высмеет. Ну и ладно». Он решительно настроился на встречу с Синицыным и был несказанно удивлен, обнаружив себя стоящим перед ячейкой автоматической камеры хранения.