Побег из «Школы искусств» - Страница 45

– Верно, а я вот его любил… – растерянно сказал Виктор. – Во всяком случае, считал если не другом, то близким приятелем… Да, дела. Чего только не случается на свете… Как интересно, – Черноусов оживился. Ему в голову пришла, как он полагал, превосходная мысль. – Слушай, это же то, что мне надо! – возбужденно заговорил он. – Материал, можно сказать, прямо в руки идет. Привезу домой интервью с редактором антисемитского издания. Сказка! Миша Коган мне руки лобызать будет… Миша Коган – мой редактор, – пояснил он зачем-то. Наталья кивнула. – Где находится его редакция? – спросил Черноусов.

– В клубе, недалеко от Детского парка, – ответила Наталья. – Бывший клуб завода Кирова. Помнишь?

– Конечно. Очень удачно, там рядом была мастерская Маевского. Можно будет заодно навестить и Верещагина. Он переехал, не знаешь?

– Мастерская там же, – ответила Наталья. – Между прочим, Маевский сейчас в моде. Заказы, зарубежные выставки.

– Ну-ну, – сказал Черноусов. – Может, и он со мной не станет разговаривать?

– Люди меняются, – сказала она. – Десять лет – срок немалый.

В этом можно было усмотреть скрытый намек. А можно было – констатацию факта. Черноусов предпочел последнее. Он неопределенно улыбнулся, поднял руку в прощальном жесте и вышел из кабинета. «Почему я не спросил, за кого она вышла замуж? – подумал он. И сам же ответил: – А какая мне, в сущности, разница?»

5

Трясясь в битком набитом автобусе по извилистой дороге от редакции в центр (его угораздило сесть не на прямой маршрут, а на новый, идущий вкруговую чуть ли не через все окраинные районы), Виктор переключился с мыслей об изменениях в жизни бывшей своей подруги на известие о метаморфозе, приключившейся с Игорем. Сказанное Натальей Черноусова огорошило и заставило еще раз почувствовать, что прошло десять лет. Наверное поэтому, отправляясь на поиски газеты «Южнорусское возрождение», он с большим вниманием смотрел по сторонам, подмечая признаки нового, появившиеся на улицах некогда родного города.

Если степень независимости государства определяется степенью бардака в нем, то Крымская автономия вполне могла претендовать на место в ООН. В этом Черноусов успел убедиться, пока добирался до редакции. Начать с того, что в течение очень короткого времени он видел целых три государственных флага (даже четыре, поскольку «молоткасто-серпастый» тоже присутствовал). Или же (кстати о времени) попробуй разобраться, чье именно декретное время действует на территории Крыма. На улицах с интервалом примерно двадцать метров стояли аккуратные белые домики на колесах. Он не сразу понял, что это, ему даже пришло в голову, что в домиках расселили вернувшихся крымских татар – вроде того, как в Израиле одно время расселяли репатриантов из Эфиопии в караванных поселках. Оказалось, белые домики – пункты обмена валют. В каждом сидела скучающая девица, рядом с крутошеим и низколобым телохранителем в псевдоадидасовском спортивном костюме. На картонных табличках, выставленых в окошках, от руки были написаны курсы валют – долларов, марок и российских рублей. С некоторым разочарованием Виктор отметил полное отсутствие интереса к родным израильским шекелям.

В газетных киосках «Южнорусского возрождения» не оказалось. Черноусову посоветовали подойти к Верховному Совету.

– Там бабки всей этой макулатурой торгуют, – неохотно объяснила одна из киоскерш.

Виктор последовал ее совету. Действительно, возле «пентагона», как с давних времен называли здание Крымского обкома партии, превратившегося в одночасье в приют Верховного Совета Республики Крым, несколько пенсионерок стояли с пачками газет, осененные красными советскими и красно-бело-синими крымскими флагами. Торговля у них шла вяло. Граждане предпочитали жвачку и сигареты из соседних киосков духовным исканиям местных и московских националистов. Старушки, стоя под плакатом «Крым был, есть и будет российским», скучали.

Появление Черноусова-Флейшмана и его желание купить одиозную газету вызвало оживление в их рядах. Старушки немедленно окружили чудака и принялись наперебой предлагать «Завтра», «Русский порядок» и тому подобные издания. Откровенно семитская внешность покупателя их ничуть не смутила.

Закупив полную сумку тошнотворной писанины и заслужив горячую благодарность (Черноусов думал, что только типично еврейский болезненный интерес к антисемитам поддерживает существование черносотенной печати в СНГ), Виктор зашел в ближайшее кафе, чтобы за столиком просмотреть родимцевское детище.

Набранные славянской вязью буквы заглавия занимали добрую половину первой полосы. Ниже значилось: «Издание национально-патриотического союза Республики Крым. Выходит 1 раз в месяц.»

Под заголовком была помещена статья редактора – И.А.Родимцева. Статья была посвящена проблеме алкоголизма в нынешнем постсоветском пространстве (видимо, тема вызывала у автора сладкую ностальгическую дрожь). В писанине чувствовался определенный профессионализм. Во всяком случае, появление еврейских фамилий в отрицательном контексте шло по нарастающей, к концу вызывая ощущение свершившейся катастрофы: потомки Авраама, Исаака и Иакова благополучно разжижили алкоголем мозги у потомков Добрыни Никитича и Алеши Поповича, и теперь брали последних, можно сказать, голыми руками.

– Охренел Игорек… – чуть обалдело пробормотал Черноусов. – Чемпион мира по фехтованию на шапирах…

На оставшихся трех полосах шла унылая и достаточно традиционная для изданий подобного рода мешанина из разоблачения происков еврейского капитала, зверств еврейских комиссаров времен гражданской войны и ностальгических воспоминаний о светлом нееврейском прошлом пращуров-славян. Все это густо заправлялось мистикой, астрологией и какими-то невнятными безадресными угрозами. Единственным, что Черноусова поразило по-настоящему, были карикатуры известного израильского художника О.Шварцбурга, перепечатанные из израильских газет (естественно, без подписи), – как острое и хлесткое разоблачение все тех же еврейских козней.